Запах гари преследовал его со дня пожара. Марко как-то даже спросил у Крошки Джона, не чувствует ли он чего-нибудь: мужчина только развел руками, не понимая, что их юный командир имеет в виду. Марко не боялся – не мог позволить себе бояться – но каждый раз, закрывая глаза, видел переливающееся немыслимыми цветами пламя, сердце огненного шторма. Это было глупо, неясно, неизбежно, и у него совершенно не было времени разбираться с фокусами подсознания. Огонь, гарь и иногда тонкие запахи прогоревшего до кости мяса… Он признался в собственном сумасшествии еще когда таскался за профессором, выполняя совершенно немыслимые поручения, а теперь и вовсе оставил последние сомнения.
Самое жуткое в этом было то, что, несмотря на его дерганый характер и отвратительный самоконтроль, вокруг как-то сами собой собирались люди. Вот так просто: приходили и оставались. Все равно, что подниматься на борт к капитану, который собирается весть корабль прямо в ураган – безумие. Прислушиваясь к беззаботной болтовне вокруг вечернего костра и грандиозным планам по захвату-спасению Виктори, Марко утешался тем, что он тут не единственный, кто совершенно ненормален.
Так они и стали кучкой сумасшедших маргиналов, прячущихся в лесу, и пытающихся делать что-то хорошее. Хотя при взгляде на их собственный жалкий быт, хлипкие, спрятанные хижины, состоящую из одних заплат одежду, скудную пищу, Марко отчаянно хотелось что-нибудь сжечь. Он должен был обеспечить людям, которых уже называл своими, достойную еду, вещи, да хотя бы крышу над головой, а вместо этого вел их в леса на партизанскую войну с всемирной несправедливостью. Только вот – какой сюрприз! –  пафосные речи и благородные цели не наполняли желудок.

Даже поселившись в лесах, Марко не терял из виду лабораторию профессора Амброзиуса. Он сам или кто-то из его людей постоянно наблюдали за тем, как оцепленное пепелище пропесочивают, перебирают по угольку. Бывший ассистент не представлял, что именно могло уцелеть, и какую пользу могла принести столь обрывочная информация, но не собирался оставлять падальщикам и крупицы того, о чем мечтал и во что верил профессор. Поэтому, когда босоногий вестник примчался на стоянку с рассказом не об обгоревшем уголке – о целой уцелевшей папке, разбойники, слушаясь командира, взялись за оружие.
На восточную половину острова, отделенную от западной горной грядой, испещренной шахтами, было два пути. Первый, перевал, занимала гвардия. Бутылочное горлышко ущелья, бывшее раньше прибежищем для бандитов, охранялось круглые сутки, там ходили груженые золотом и шелками караваны, славя короля и дарованную безопасность. У этой дороги был только один недостаток – она была чертовски выше уровня моря, и, бредя по извилистой, каменистой тропе, все и каждый проклинали крутые склоны. Второй же путь, через лес, был куда как более дружелюбен, полог и короток – и именно его предпочитал любой опытный караванщик. По крайней мере, так было до тех пор, пока лес не заняли разбойники.
Марко надеялся, что небольшой отряд положится на свою силу и предпочтет короткую дорогу, так призраки смогут встретить их на своей территории. Ему – что удивительно – повезло.

***

Когда от мельтешения листвы, скрывающей изгиб лесной тропинки мир начал рябить, Марко опустил голову, давая глазам отдых. Он устал. Он давно перешагнул грань усталости, но должен был оставаться на ногах, потому что постоянно чувствовал на себе чужие взгляды. Люди на него рассчитывали. Со взрыва лаборатории прошло много времени, но Марко казалось, что это был один чудовищно долгий день: из тех, промозгло серых, в которые не видно солнца, и время останавливается.
Фигуры в зеленовато-серой, под цвет листвы, одежде, терялись в тенях. Марко не мог их увидеть, но знал места, где они должны быть. Если верить докладам разведчиков, разбойники превышали численность отряда, идущего через лес, чуть ли не вдвое, но едва ли кто-то из «гостей» мог догадаться, сколько еще людей скрывается или не скрывается в тенях. Сумерки превращали каждую ветвь, качнувшуюся из-за ветра в невидимого и смертоносного лучника. Кроме того, они знали лес и сохраняли за собой преимущество внезапного удара – хотелось надеяться, что этого хватит, чтобы запугать противника и обойтись без сражения, а значит, и без жертв.

Когда условленный птичий крик известил о том, что их гости миновали поворот, Марко открыл глаза, самостоятельно считая численность и вооружение и сравнивая это с тем, что сообщили разведчики. Надежда на то, что удастся обойтись без боя, стремительно таяла: насколько он мог судить о людях, эти ребята были не из тех, кто способен решать проблемы разговорами. Шрамы, удобная одежда, пистолеты под рукой, мечи в потрепанных, но крепких ножнах… Сидящий рядом Ловкач Эйвери ткнул Марко в бок, привлекая его внимание, и кивнул в сторону здоровяка, навесившего на себя содержимое как минимум оружейного склада. Командир кивнул и нахмурился, приглядываясь:
«Это что, гранаты?».
Если они были начинены только порохом, и если сила взрыва была не очень большая, Марко мог попытаться увести огонь и жар в сторону от союзников. Недостаток тактики с окружением был в том, что союзники при ней оказывались практически с любой стороны.
«Круг. Внутри. Меньше» – показал знаками Марко, и в обе стороны от него покатилась волна движения, не сильнее ветра, пока разбойники передавали приказ.
«Заставим их встать ближе друг к другу. Он же не станет взрывать своих людей, верно? …».
Тем временем, отряд приближался:
– …из этих колец я как раз таки не наблюдаю.
Усач-с-оружейным-складом побледнел так, чтобы было видно даже в сумерках, и принялся ощупывать свою грудь с таким видом, будто пытался поймать заползшую под одежду ящерицу. Марко с Эйвери недоуменно переглянулись – они находились на дальней точке овала, образованного вокруг дороги затаившимися разбойниками, и потому не слышали начала разговора.
Вопрос в глазах Ловкача был кристально ясен:
«Что он, дьявол его раздери, делает?!».
Поло в ответ только пожал плечами. Его куда больше тревожил собеседник Усача – мужчина, разительно отличающийся от своих спутников. Белый костюм, шляпа, никакого оружия на виду… Из людей, которых Марко встречал, белое носили ученые, доктора и богатеи-белоручки. И почему-то ему казалось, что человек перед ним не относится к последним.
– А. Похоже мне показалось. Прошу прощения.
Марко моргнул: он узнал улыбку. Они уже встречались раньше, на пепелище лаборатории. Юноша был тогда едва ли способен запоминать имена и различать лица, и человек в белом, непохожий на пожарных и ищеек Королевского Комитета, так и оставался одной из множества теней. До сегодняшнего дня.
«Он был там. Что-то искал. Нашел, и теперь пытается это забрать, – Марко прищурился, наблюдая за тем, как замерла, нахмурившись, белая фигура, – И кто же тут вор, а?»
Потребовалось несколько медленных вдохов, чтобы справиться со всплеском слепящей ярости, заставившей сжатые кулаки вспыхнуть. Он ненавидел стервятников, налетевших на пепелище и по кусочкам растаскивающих то, что осталось от великого гения. И ненавидел еще сильнее за то, что был практически бессилен им помешать. Но сейчас это не имеет значения. Холодная голова. Холодная голова.
– Господа, прошу сохранять спокойствие. Мы окружены.
Жар все еще расходился от него волнами, но Марко заставил себя думать, сосредотачиваясь на деталях. Мысль скакнула обрывком – «…он нас заметил». 
– Это засада.
«Как?».
В сумерках, в тенях, и лидер разбойников знал, что они хорошо прятались. Не отводя хмурого взгляда от тропы, на которой люди хватались за оружие, он поднял руку:
«Вперед».
Увидев знак, Ловкач хитрым образом сложил пальцы, прикладывая их ко рту и издавая короткий птичий свист.
Разбойники начали двигаться практически одновременно: вышли вперед, спрыгнули с деревьев, уже готовы сражаться. Оружие наголо, довольные ухмылки. Некоторым особенно нравилось загонять путников в угол и Марко, может быть, стоило об этом подумать. Когда-нибудь потом.
Они взяли гостей в два кольца – плотный круг тех, кто предпочитал ближний бой, и невидимые стрелки, готовые предупредить каждое неверное движение.
– Оружие на землю! – Звонко скомандовал Эйвери – А ты, усач, руки вверх! – Свистнуло, и у ног оружейного-склада взметнулось облачко пыли. – Опустишь и получишь такую же ровнеханько между глаз!
Разбойники расступились, пропуская его, и Марко вышел вперед. Он был единственным из лесных братьев, чье оружие было еще в ножнах, и людям перед ним вовсе не обязательно было знать, что саламандре не нужны клинки, чтобы устроить им пекло.
В реакции большей части шайки не было ничего не обычного. Возможно, их не предупреждали о неком парнишке со шрамом, который приходит за всеми, кто покушается на сокровища сгоревшей лаборатории. А вот мужчина в белом не скрыл удивления и снял шляпу в приветствии: вежливо.
И это было… неправильно. Пусть его назовут параноиком, но зато он будет живым параноиком, а не мертвым легковерным идиотом:
Как много людей вообще могут позволить себе вежливость в таких обстоятельствах?!
В голову пришло несколько вариантов, и все они Марко категорически не нравились.
И все же, он коротко кивнул, поддаваясь заданному тону разговора раньше, чем сам успел это заметить:
– Не могу сказать, что рад этой встрече, мистер. – Осторожно ответил он, почему-то чувствуя себя так, будто пробует тонкий лед.
Не имело смысла даже пытаться вспоминать имя, Поло смотрел на человека напротив и был уверен только в том, что они разговаривали. Но вот о чем… Как и многие из событий того дня, беседу заволакивало белым шумом и треском пламени. Жаль: опыт не был бы лишним.
– Прошу вас вернуть то, что вы забрали из лаборатории профессора Амброзиуса.
Было условлено, хотя и не единогласно, что лесные братья не будут требовать ценности, если удастся разойтись миром. Эти люди быть охранниками, может, наемниками. Едва ли у них было что-то настолько ценное, ради чего стоило рисковать жизнями, ввязываясь в драку с обученными бойцами.

Мужчина в белом – Лоран Сен-Пьер – продолжал улыбаться, спрятав глаза за полями шляпы, и смутное ощущение уже виденного, которое испытывал Марко, глядя на эту улыбку, с каждой секундой становилось все сильнее. Может быть, он не был достаточно искусен в чтении мыслей, отражающихся в зеркалах души, но по направлению взгляда можно было предугадать направление атаки. И то, что теперь Призрак не мог видеть глаза мужчины, заставляло его нервничать.
Став разбойником, он научился обращать внимание на необходимый для этой профессии критерий – сильно ли люди его боятся. Насколько он мог судить, глядя на окруженный отряд, на этой тропе не боялся никто вообще. Что сводило все преимущества, которые давали разбойникам засада, местность и сумерки к нулю, оставляя только голое противостояние драки. Плохо.
Наклонив голову и глядя на гостей исподлобья, Марко отказался от мыслей о том, что удастся разойтись миром. Эти надежды все равно были жалкими.
– Эй, Лоран, а им похоже нужно тоже, что и тебе. – Усач говорил уверенно, но руки все-таки не опускал. Поло бросил на него короткий взгляд – такие люди смелы только до тех пор, пока уверенны в собственном превосходстве. Докажешь обратное, и они сразу подожмут хвост, чтобы дождаться удобного момента для удара в спину. Не ново, но неприятно. Учитывая количество вооружения, с этим человеком нужно разбираться одним убедительным и страшным ударом. Будет много огня.
– Я вам вот, что скажу, господин Призрак. Всему есть цена. – Обратился оружейный-склад к Марко. Тот ответил ему полным неприязни взглядом. – Мы можем устроить тут кровопролитие. Сдаваться мы не будем, сами понимаете. Но какие же убытки это принесет? – Логика. Убедительность. Это было то, к чему Поло был готов прислушаться. И если он ошибся, оценивая ситуацию и лично этого мужчину, если они все-таки могут договориться…  Это  будет ошибка, которую он признает с радостью. – Посуди сам, мы же делаем одно дело. Объедини мы силы и не то, что местным караванам, даже королевским конвоям не спастись от нападения. – Ха. Конечно. «Договориться». Хорошее начало и абсолютно неверные выводы. – «Снова идиот». – Но и самому Марко следовало бы знать, что ему ни за что так не повезет. – Ну сдались вам эти бумажки старого маразматика!
«…старого маразматика…»
«…чистый, незамутненный бред! Пятилетка написал бы лучше…»
«…не стоит внимания. Исследования неубедительны, выводы поспешны…»
«…сделал его, Марко! Я сделал! Теперь…»
Огонь.
Профессор!!
Взгляд застлало красным.
– Босс!
– Босс, прекрати!!
– А-а, черт!
Разбойники, стоящие ближе всего к командиру, шарахнулись во все стороны – от подростка пахнуло жаром, обжигающим даже сквозь одежду. Пламя клокотало под кожей, на кончиках пальцев, бликами кололо взгляд. Льстило, подкупало, обещало. Как живое.
В горле не осталось воздуха, мир перед глазами горел.
– Марко!!
Поло вздрогнул и закашлялся, едва не сгибаясь пополам. Всего мгновение, но он чувствовал себя так, будто его волоком протащили через весь лес. В ушах звенело от недостатка кислорода и криков, но… Он чувствовал, что, на самом деле, ничего не горело.
«Слава всем богам».
Между тем, его разбойники кричали, потрясая кулаками и оружием:
– Да пошел ты!
– Мы со слабаками не сотрудничаем!
– Утрись, дедуля!
– … господам не интересно ваше предложение. – Спокойный голос Сен-Пьера как по волшебству перекрыл недовольные вопли. – В бумагах профессора они видят куда большую ценность, чем вы способны представить.
Внутри что-то дрогнуло. Марко моргнул, поднимая голову и пытаясь поймать взгляд говорящего: ничего. Чертова шляпа. 
– Как я уже сказал, вам всего лишь нужно сохранять спокойствие. Если бы вы помолчали хотя бы секунду, вы бы уже услышали.
Едва ли происходящее можно было описать иначе, чем волшебство. Мужчина в белом говорил и все – разбойники, наемники, их командир-усач, сам Марко –  слушали, как завороженные. Он говорил с уверенностью человека, который сейчас покажет заплутавшим овцам простое решение, верный путь и правильный ответ. Ему хотелось поверить.
Сен-Пьер поднял руку и последние остатки недовольных переругиваний и угроз, до этого звучавшие, затихли. Все наблюдали за ним, как загипнотизированные.
– Месье Франклин, Месье Поло и вы, разбойники, ведомое благородством и благородство утратившие, прошу, прислушайтесь. Звук, что вы услышите – прекраснее всего на свете. Этот звук, словно симфония самой жизни. – За этим последовало мгновение тишины, когда покорные чужим словам люди прислушивались, словно пытаясь различить какой-то сокровенный смысл в шелесте листвы. – Instabilité!
Воздух загрохотал, распался, взрезанный воплями боли и ужаса. Марко обдало жаром и, сбив с ног, протащило несколько метров. Лесная тишина превратилась в хаос огня и паники. Сладковатый запах горелого мяса, горечь гари и вспышки пламени ощущались так, будто Поло ударили под дых. Снова старые грабли, сколько же можно, парень? Запомнил бы уже: много красивых слов, а потом удар прямо в лицо. Никому не верить. Ты такой идиот. В прошлый раз платил сам, теперь платят другие, платят твои люди, платят твою цену. Это опять огонь. Когда, когда, когда, когда ты научишься, Марко?
«Нет».
Призрак затряс головой. Он чувствовал каждую зажженную искру, и это пьянило хуже алкоголя.
«Нет!».
Он слышал каждый крик, и от запаха сожженного мяса хотелось упасть и сдохнуть.
«Вставай».
Все уже горит. Огонь уничтожает, и остается только пепел. Ничего нельзя сделать. Это невозможно!
«Ныть будешь потом».
Он не сможет никому помочь. Не сможет спасти всех. Он – слабак.
Но… ему и не нужно.
«Поднимайся!!».
Все что нужно – просто не останавливаться.
«…этого будет достаточно».
Марко встал на ноги, укрепил стойку заставил дыхание успокоиться. Знакомые, простые действия, отработанные до автоматизма.
«Я сделаю так, чтобы этого было достаточно».
Он развел руки, дотягиваясь до очагов жара, пляшущих на одежде, на траве, на людях и притянул его к себе, сдергивая и собирая в шар, раскаленный до синих и малиновых всполохов.
– Помогите раненным! – Прорычал он, не переставая двигаться, цепляя другие огоньки и все собирая к себе, заставляя жар уходить столбом в небо, не касаясь людей, – И валите отсюда!
– Но, босс…! – Крикнул кто-то. Голос Марко не узнал. Все голоса за ревом были одинаковы, все лица – пятна.
– Валите, я сказал!! Если в лагере кого-то не досчитаюсь, то сожгу его к чертовой матери, придурки!!
В сухом огненном остатке мир всегда был очень простым. Было то, что он должен защитить: люди-тени, неразборчивые голоса, мечущиеся призраки. Было то, с чем он должен был безрезультатно и бесконечно бороться: злой рок, судьба, проклятье, меняющее формы, как маски. В этот раз – мужчина в белом.
Марко посмотрел вперед: белая фигура рябила, искаженная горячим воздухом. Сен-Пьер, запрокинув голову, взмахивал руками, словно наслаждаясь происходящим, но этого просто не могло быть, потому что получать от этого удовольствие не мог ни один нормальный человек. Он продолжал говорить: – Чего же вы ждете, господа? Вперед, к шахтам, путь открыт! И вы, месье Поло. Вас более не страшит пламя? – Марко вздрогнул всем телом, едва не оступившись, и отвел глаза, щурясь и считая отступавших. Это не помогло: голос преследовал его, и, в отличие от других звуков, этот не пожирал треск пламени. –  Не пугает хаос?
…пугает.
До ужаса, от которого цепенеют мышцы, до паники, которая подступает к горлу и кажется, что еще чуть-чуть – и захлебнешься, до онемения мыслей. Стоя в центре огненного шторма, юноша чувствовал только абсолютный холод от которого, кажется, трещали кости. Огонь, крики боли его друзей, человек, смеющийся в сердце хаоса: все это было самым страшным, что он видел в своей жизни.
– …Сражайтесь за них, убивайте за них, умирайте за них. Ведь это и значит – жить.
Марко почувствовал, что его трясет. Та грань ужаса, за которой даже ненависть не имеет смысла.
Но ему не нужно ненавидеть. Не нужно думать. Достаточно просто не останавливаться.
Он извернулся, закручивая пламя, подчиняя его своей воле и вытягивая в линию за своей спиной, там, куда, в лес, ушли его люди:
– Огненная стена!
Огонь взревел, отрезая последние крики и стоны отступавших.
Призрак ощерился, заставляя себя злиться, чтобы не бояться:
– Итак. Исследования. То, что вы забрали из лаборатории. Сейчас.
Он протянет время, чтобы разбойники ушли, он получит то, что ему нужно, он будет достаточно страшным и угрожающим, даже если от собственной паники звенит в ушах. Самообман: если делать и не останавливаться, то на то, чтобы испугаться, не хватает времени.
Поло потянулся, легко подчиняя себе часть бушующего за спиной жара и собирая его в шар вокруг ладони. Переливаясь лиловым, синим и малиновым, пламя шептало.
Если Марко когда-нибудь поймет, как разрушающий и приносящий хаос огонь может быть таким пугающим  и красивым одновременно, то он, наверное, окончательно сойдет с ума.